33 года назад последний БТР советских войск покинул Афганистан

Пилоты-пограничники с Дальнего Востока трудились в небе Афганистана по пять лет. Их вертолёты перебрасывали десант, вывозили с поля боя раненых, спасали жизни простых афганцев и отбирали жизнь, случалось и такое. Правда в стихах и прозе. Неординарное интервью двух подполковников пограничной авиации в отставке посвящено 33-й годовщине вывода советских войск из очень сложной страны гор, песков и цветущей фисташки.

Виктор Рыбаков, подполковник пограничной авиации в отставке: «Зачем ты бежала из-под обстрела — была бы жива, твой дом - твою крепость ракета — взять не смогла, но ты побежала по летнему саду, прижав малыша. Но ты прогадала, ракета достала, и жизнь умерла…. разбросаны в клочья, повисли на ветках — игрушки войны. Лоскутья одежды, твоей и ребенка, повсюду видны... Такие стихи лучше других слов объясняют, что такое война. Всякое бывает и мирных жителей погибает еще и больше, чем тех, кто держит в руках автоматы».

Ольга Катренко, корреспондент: «А было ли понимание там, в Афганистане, что это нужно и для чего это нужно — находиться в чужой стране с оружием?».

Николай Супранович, подполковник пограничной авиации в отставке: «Конечно! Мы выполняли интернациональный долг, и Вы знаете, сколько Союз сделал для простых афганцев, не американцы же это делали — строили школы и больницы...А насчет того, что платье в клочья, дитё… Когда наземные СБУшники окружали кишлак какой-то, где-то очаг сопротивления или просто для чистки, это случалось — в чисто боевом столкновении, конечно, никаких женщин и детей не было. А здесь — заходил отряд, бронетехника, сарбосы — местное ополчение. И приказ такой был — кто из кишлака бежит или идет или едет, на осле, верблюде, на машине — всех уничтожать. Граданские или нет — уничтожать. И стреляли. И первую жертву я увидел как раз у кишлака — побежал человек, стреляют, он бежит и взбирается вверх на склон — стреляют, бежит. И когда облетели — увидели, бежит, но медленнее. Он упал. Это какая была жажда жизни».

Ольга Катренко, корреспондент: «Но, то был враг?».

Николай Супранович, подполковник пограничной авиации в отставке: «Мы не знаем, враг или нет. Это был человек!».

Ольга Катренко, корреспондент: «Как к вам относились афганцы?».

Николай Супранович, подполковник пограничной авиации в отставке: «Если мы встречались с афганцами, можно всякое говорить? Дувалы в горах — дров практически нет, и нечем народу топить. Когда мы подсаживались, и десант высаживали, они обычно присылали детей: «Дай каросин»! Делились, они наливали себе немного в разные ёмкости. И вот однажды сели — просят — Дай каросин, дай сигарету! А мальчишки от трех лет до 12-ти, такие, какие там сигареты, говорю, а товарищ, мол, всё равно курят, дай. Даю им пачку «Памира» и керосин. Бегут назад — лепешку горячую несут, гранат — огромный, я таких не видел, и грозди винограда — гигантского просто. Мы — спасибо — садимся и со стопочкой — едим. Берет товарищ мой лепешку, а малыш — тянет назад — переворачивает, как считает, будет правильно и вкуснее. Как её пекли в тандыре. Товарищ мой, мол, что ж ты чумазыми руками? А я говорю — он же всю дорогу тебе лепешку нёс в этих ручонках, прижимал к груди. Да, нормально к нам простые афганцы относились. По-человечески».

Виктор Рыбаков, подполковник пограничной авиации в отставке: «Залетали мы в горы, там снега по пояс, и наши братишки идут в тулупах, ушанках, а афганцы — мальчишки — бегут, чуть не босые. Каросин, каросин. Всегда давали. И подставят они тазы, бутылки, бидоны — передерутся, как воробышки. А вот расскажу Вам курьёзные, а может просто интересные случаи. Летели мы из Тулукана, и надо нам в Новобаде хлеб выгрузить, на борту еще колеса какие-то, запчасти, а весна, красотища, засмотрелись с неба, так мимо Новобада и пролетели. Ну, думаем, на обратном пути все равно туда, разгрузимся. А тут поступает сообщение — обстрел наших из дувала, и команда - поддержать огнем, отправляемся туда — выпускаем ракеты, бьют и по нам снизу, из автоматов — с разворота видим, легли душманы на спины и прицельно бьют по кругу — по нашему брюху. Вертолёт вдург начинает кренить, дёргает ее как корову на выгуле, чуть не падаем, но приборы показывают — порядок — кое-как дотянули до своих. Смотрим — ладно лопасти — снесены частями — но кто-то заглянул под днище вертолета: а там вот такая дырень! Пули застряли в хлебе! Что это? И подумал я, всегда брал с собой Николая Чудотворца иконку, она вшита у меня была, он! Промысел сверху идёт. Так было и когда раненых из кишлаков забирали, где мужчины поддержали Наджибуллу. С Севера шли душманы и уничтожали, не щадя, всех — женщин, детей, пока мужчины бились за революцию. Вот сверху, подлетая, видели мы, как ложатся люди — словно стебельки-червячки — и поле усыпано телами. Раненые, убитые. Садимся, беру автомат — прикрываю, пока бегут к нам, кто может, и вот последние пули выпускаю — начинают бить по мне откуда-то, в пыли и не видно. А попадают в руку собрату моему. И то не опасно. Чудо! Чудо, что мы взлетели, когда загружены были людьми как самолеты. Вывезли тогда всех, кто был жив или ранен. Конечно, пехоте нашей приходилось намного труднее и в бою, и в быту. Вот кто герои. У нас — вертолеты герои. Хорошие наши крылатые машины».

Николай Супранович, подполковник пограничной авиации в отставке: «Вертолеты, они непревзойдённые, Ми-8. Как-то афганские пилоты нам сказали, они на своих восьмерках летали — вертолет хороший, приборы плохие, стрелки гнутся. Мы таких перегибов не допускали в своей эксплуатации».

Ольга Катренко, корреспондент: «Я хочу вас поблагодарить за истории, за правду, конечно, мы не можем весь день записывать воспоминания, но я рада, Виктор Александрович, что у Вас есть книга и прочесть её может любой. А найти её можно хотя бы и здесь, в Музее пограничных войск на улице Семеновской во Владивостоке».

Виктор Рыбаков, подполковник пограничной авиации в отставке: «И разрешите тогда прочесть еще одно стихотворение. Напоследок».

«Афганская пыль забивает глаза, нам курсы менять не престало.

В грядущем запомните имена, для нас станет вечною слава.

Стремительно падает вниз вертолет, чью душу снаряд разрывает?

Команда — вперед и только вперед, ведь смелость всегда побеждает.

Нам истины эти не вновь открывать, и жизнь свою смерти подставим.

И если приказано нам умирать, то смерть и врагу мы подарим.

И пусть по наклонной слетает звезда — рыдать мы за нею не будем.

Такая у нас роковая судьба, лететь в поднебесье к людям».