"Недетский разговор": 20% смертности - эпидемия нервной анорексии, врачи бьют тревогу

Программа "Недетский разговор". Ведущие - журналист Сергей Нелюбин и уполномоченный по правам ребенка в Приморском крае Ольга Романова.

Гость студии - врач-психиатр Приморской краевой психиатрической больницы Нина Старкова. 

Сергей Нелюбин:

- Здравствуйте, дорогие друзья! Сегодня в этом выпуске мы будем говорить, обсуждать те темы, может быть, несколько неожиданную, но не менее актуальную и тревожную, чем наши предыдущие темы в наших предыдущих выпусках. Сегодня мы вместе с Ольгой Романовой, уполномоченным по правам ребёнка в Приморском крае, решили поднять тему расстройств пищевого поведения. У нас в студии Нина Старкова, врач-психиатр Приморской краевой психиатрической больницы, и вот мы будем говорить о расстройствах пищевого поведения, о том, что это за расстройства, чем они опасны, какие последствия, и какую форму они могут принимать, в чём ошибки родителей при возникновении подобной проблемы?

Нина Игоревна, здравствуйте!

Нина Старкова:  

- Добрый день!

Ольга Романова:

- Здравствуйте!

Сергей Нелюбин:

- Таким, как я, кто не сталкивался, расскажите, насколько актуальна вообще эта проблема? Есть ли это вообще проблема? Это, может быть, придумали психиатры такую проблему?

Нина Старкова:

- Нет, это, конечно, не придумали психиатры, это большая очень проблема. Даже существует сейчас такой термин в последние десятилетия, так называемая эпидемия нервной анорексии. Действительно, статистически её стало больше, и для этого есть свои причины, но я о них чуть позже скажу. Вот если сразу разграничить в плане понятия расстройства пищевого поведения, это очень большая группа симптомов и состояний. Всё, что связано именно с приёмом пищи, с переносимостью пищи, с её объёмами, это огромная, большая... (проблема – прим.ред.) Это может быть даже избирательность питания у детей, особенно это характерно для малышей. И родители тоже на эту историю всегда очень обращают, как правило, бегут к педиатру и говорят, мой ребенок это ест, эти продукты не ест, эти переносит. То есть в любом случае, они все в поле зрения. Если мы все-таки подходим к подростковой категории или группе пациентов, а именно обращаем внимание на дебют заболевания, который начинается в младшем школьном возрасте,  то это в лет 8-10 (может начаться – прим. ред.). А уже непосредственные проявления клинические, это уже в подростковом периоде, тогда происходит пик заболевания, приводящий к нервной анорексии и булимии. Это два взаимосвязанных понятия.

Сергей Нелюбин:

- То есть, в одном случае худеют, в другом случае нет.

Нина Старкова:

- Всё зависит от количества принимаемой пищи. Здесь, понимаете, могут быть девочка или мальчишка с нормальной массой тела, но расстройство пищевого поведения развивается, например, по типу нервной анорексии, то есть присутствует ограничение в еде. В зависимости от того, на какой стадии мы на него обратили внимание. Так вот, пик проявлений – это примерно 12-15 лет. Это самый уязвимый возраст. И всё же, если мы относимся, и сейчас рассмотрим нервную анорексию, то это сознательное уменьшение приёмов пищи, ограничение в приёмах пищи с целью похудеть и добиться некого идеального образа и идеального тела, скажем так.

Ольга Романова:

- А есть какие-то стадии у нервной анорексии?

Нина Старкова:

- Безусловно, существует. Первая самая стадия – инициальная, про которую я сказала. Как правило, она возникает в младшем школьном возрасте, когда у детей начинает меняться представление о собственном теле. Маленький человека понимает «я меняюсь, я расту, что я какой-то или какая-то не такая, изо дня в день меняюсь, ношу одежду разных размеров».

Ольга Романова:

- Я не хочу быть толстым, да, вот что они часто говорят.

Нина Старкова:

Ольга Романова:

- Недовольства собой подросткового периода как раз вот именно в этом возрасте и закладываются.

Нина Старкова:

- Безусловно, да. И непосредственно если во время этой стадии обратить внимание и начать работу родителям со своими детьми, то в следующую стадию ребёнок не перейдёт. Потому что они же начинают из себя формировать неправильное представление: «Я какая-то не такая». И эту причинно-следственную проводят от массы тела и заканчивают носом, он не такой, уши не такой формы, не знаю, кисти пальцев какие-то другие, всё что угодно.

Ольга Романова:

- Вот дословно, это прям из разговора с подростками разными, что они часто говорят, я урод. Я урод. Я урод. Именно вот это и произносят.

Нина Старкова:

- «Что у тебя не так? Всё».

Ольга Романова:

 - Такая бомба замедленного действия, потому что родители иногда, когда ребёнок начинает избирательно относиться к еде, многие считают, что это забота о себе, когда ребёнок интересуется тем, из чего состоят блюда, какие полезны, какие не полезны, какая калорийность. Многие родители считают, что это хорошо и пропускают тем самым тревожный симптом. Вот как разграничить то, что может быть тревожным симптомом, вы уже в этом сказали, от того, что ребенок старается заботиться о себе и ищет информацию о правильном питании и так далее, и так далее. Вообще, сколько для ребенка это нужно?

Нина Старкова:

- Всё, на самом деле, очень просто. Если ребёнок спрашивает, ну, какой-то нутриентный состав (это химические соединения в составе пищи, которые используются организмом в целях обеспечения физиологических функций, роста, размножения. К ним относятся в первую очередь белки, жиры, углеводы, а также витамины и минералы – прим. ред.), но при этом мы видим, что его пищевые привычки не поменялись. Как ребёнок любил там, ну, что-то привычное, например, чаще всего макароны с сыром, так с удовольствием и ест. Если ребенок не пропускает приемы пищи, если не изменилось его психоэмоциональное состояние, потому что, понимаете, вес это уже все-таки вторая стадия, то все хорошо (прим. ред.).

Сергей Нелюбин:

- Мне кажется, это все дети так делают.

Ольга Романова:

- Нет, не все.

Нина Старкова:

- Безусловно, нет.

Сергей Нелюбин:

- Кроме тех, кто избирательно относится.

Ольга Романова:

- Чаще всего избирательность, то, что я слышу и наблюдаю, это история про то, что я хочу куриные крылышки, бёдрышки или картошку фри или пиццу. Вот в этой части дети стремятся, и ничего другого они не едят. Ещё там сосиски в разном виде, сосиски в тесте. Остальное – никакие полезные продукты, ну, чаще всего, я таких ребят вижу, что «дайте нам вот это, вот это, вот это, то, что называется фастфудом, и я буду счастлив». Это другая история, там другой вред может быть, но это не расстройство.

Нина Старкова:

- Но они же фастфуд этот едят с удовольствием. Заводи на обед и на завтрак они это будут, еще на ужин, понимаете, картошку фри. Вопрос про то, что они не стесняются этого приема пищи, они не уединяются, они не сбегают, они эмоционально не меняются. Ну, конечно, это будет всегда вкуснее, там, бургер, условно говоря, или пицца, чем тарелка борща. Безусловно, это есть. Это сейчас... Ну, наверное, это благодаря тому, что мы в такие условия живем, когда вообще понятие фастфуда существует и ассортимент гастрономический иной (прим. ред.). Конечно, дети выбирают, что им вкуснее и приятнее.

Сергей Нелюбин:

- За минимальное время получить всю сумму удовольствия.

Нина Старкова:

- Но психоэмоциональное состояние ребёнка при этом не меняется. Понимаете, тут изначально идёт, что у них изменение эмоционального фона.

Сергей Нелюбин:

- Всё, я уловил, да.

Ольга Романова:

- У меня вопрос такой, может ли это потом приводить к тому, что возникают суицидальные мысли, суицидальные поступки, я имею в виду расстройство пищевого поведения, бок о бок идут или нет, а является одно следствием другого?

Нина Старкова:

Сергей Нелюбин:

- Меня, на самом деле, это не удивляет, потому что мы всё равно смотрим в телевизор и понимаем, что девочка всегда хочет быть красивее, моделью, и у них больше образцов для подражания, а мальчик он, так скажем, более такой.

Нина Старкова:

- Да, так вот, клиническое излечение этого расстройства, если вовремя начали лечить, потом, возможно, даже профилактировать (хотя родители по-разному к этому относятся), то всё-таки мы говорим, что излечимость идёт в 85% случаев. 15% случаев, 15-20, ну, по разным источникам, так вот, эти 20%, к сожалению, они приводят к летальности. Из них 10% это будут суициды. У них при депрессивном параллельном процессе, при депрессивном расстройстве, у них риск суицида примерно составляет 50%. Вторые 10% они, к сожалению, погибают от различного рода пробелов в обменных процессах и от истощения. То есть заболевание очень грозное. 20% смертности для этого расстройства. Поэтому бьют все тревогу. Это очень много.

Сергей Нелюбин:

- Ну, а где, как поймать родителям такой момент? То есть процесс становится необратимым? Я как понимаю, на каком этапе?

Нина Старкова:

- Да, когда со второй на третью стадию переходит, это процесс уже, родителям тут уже, как говорится, делать нечего. Тут уже спасают медики.

Сергей Нелюбин:

- Третья стадия это что такое?

Нина Старкова:

- Кахексихическая стадия, уже истощение, когда уже дети зачастую переводятся в реанимационные соматические стационары, потому что у них полностью... (отказывает система жизнедеятельности – прим. ред.)

Сергей Нелюбин:

- Они уже теряют способность вообще есть, да?

Нина Старкова:

- Принимать пищу, переваривать её. Ну, и плюс там огромные водно-электролитные нарушения, нарушение ритма сердца. Там это вот такая полиорганная проблема, и зачастую не всегда их удается спасти.

Сергей Нелюбин:

- Ну, конечно, ты не получаешь там комплексы витаминов, какие-то у тебя нарушаются, обмен веществ.

Нина Старкова:

 - Фазу интенсивного роста.

Ольга Романова:

- Когда дети растут, когда всё меняется, когда организм перестраивается, а у него фактически нет расходного материала, чтобы расти.

Сергей Нелюбин:

- А как, я не знаю, как родителям можно это на период... Что делать? То, что худеет, там, мальчик худеет, там, девочка худеет, чересчур худая. Как определить?

Нина Старкова:

- Самое главное – это быть всегда, вот мой совет родителям, стараться быть эмоционально включёнными в жизнь своего ребёнка. Я приведу такой пример из личной практики. Девочка попала в поле зрения психиатров, подросток 15 лет. У неё началась быстрая экстремальная потеря веса. Когда стали анамнез собирать, уже непосредственно разбираться в этой ситуации, процесс запустился примерно в 13,5 лет, когда она вдруг почувствовала, что она какая-то не такая, приехала в детский пионерский лагерь, вот они там приезжали, все были одинаковые, 8-9 лет, а приезжают они в 13 лет, и она видит тех же девочек, они как-то один лагерь посещали, что там девчонки уже такие прям в цвету, очень привлекательные, красивые, и она для себя поняла, что я вот какая-то несуразная, я вот какая-то маленькая, мальчикам не нравлюсь, вот тут комплексная запустилась проблема. Она возвращается домой, и с сентября месяца начинает усиленно худеть.

Так вот вопрос. Семья, достаточно благополучный ребёнок, вот как бы в социум посещает и школу, и кружки. Вы знаете, когда стала разбираться, оказалось, что мама из-за чрезмерной занятости, ну понятно, да, финансовое благополучие, это тоже очень важно, она приходила домой в 8 часов. Она здоровалась от усталости, просто ложилась в кровать и только спрашивала, всё ли у тебя хорошо? И тогда у девочки еще был шанс. Мама утром опять уходила. И, соответственно, ребёнок из поля зрения выпал. Мама не знала, чем она завтракала. Оставляла ей карманные деньги, которые она благополучно пищу не покупала. Она, естественно, не обедала и не ужинала. То есть, понимаете, таким образом ребёнок выпал просто из поля зрения родителей?

Ольга Романова:

- Бывают же они колючие, как ежики, раздражительные, на все замечания родители могут перечить. И это не признак того, что там надо отойти от подростка, нужно присмотреться, как долго длится это состояние. Перепады это настроения в рамках пубертата, которое бывает меняется из-за гормональной перестройки. Или это уже система сложилась в семье? Почему ребенок замыкается? Почему ребенок с нами не кушает? То есть вот здесь нужно проявлять бдительность. Вот это самый главный момент.

Нина Старкова:

- Потом, понимаете, сейчас опять-таки благодаря тем фастфудам мы видим, да, что там ходят по торговым центрам, субботу, воскресенье гуляют родители. Но если чада соглашается, на фудкорте принимает пищу, мы видим, что всё в порядке с аппетитом. Такой прям флажок и нужно бежать, бежать за помощью, если подобного нет (прим. ред.). Бежать за помощью, если даже вы, может быть, чрезмерно пробили тревогу. Такое же тоже бывает. Ничего там страшного нет. Самое первое, это нужно посетить детского психолога или детского психотерапевта. Это даже не психиатр, если вы даже сомневаетесь. Тем более же, ведь есть еще трудности во взаимоотношениях. Прийти и психологу высказать, что у меня есть такое-то опасение. Если это на начальной стадии, то очень успешно это лечится или корректируется психотерапией. Совершенно обычный, известный метод когнитивно-поведенческой психотерапии, ее помогают провести замечательные детские психологи, клинические психологи, психотерапевты. В детской службе они великолепно с этим работают и справляются. На улице Уборевича в Центре психотерапии во Владивостоке это делают.

Сергей Нелюбин:

- У нас очень многие родители, просто люди разницу между психологом, психотерапевтом и психиатром не очень тонко ощущают. Вот в этой ситуации, какая терапия? С чего у нас складывается психотерапия? Это что, гипноз?

Нина Старкова:

- Нет, это не гипноз. Это вырабатывается у ребёнка... Во-первых, сначала будут эмоциональный фон стабилизировать. Следующим этапом будет проводиться работа на принятие собственного себя, собственного тела, своих особенностей индивидуальных. Работа эта длительная. Она будет заключаться в беседах, в упражнениях, детям дают задания по поведению дневника психологического, где они отражают своё состояние, количество принятой пищи, то есть анализируют. Дети сами видят, в какой момент, например, я расстроилась, и вот не захотела кушать. Или наоборот, если к булимии вернёмся, наоборот, я расстроилась, и я пошла, съела три гамбургера, например, летом ещё картошкой заела, условно говоря. То есть в этом плане работа ведётся, но она длительна. Это может быть 4-6 месяцев, иногда, в отдельных случаях, растягивается на два-три года. От нервной анорексии и от булимии не существует таблетки. Нет такой таблетки. Психиатр подключается, когда это уже активная вторая стадия или даже третья, когда необходимы уже препараты такие, как антидепрессанты. Возможно, это корректоры поведения, когда всё глубоко уже ушло непосредственно в болезнь. Плюс параллельно подключаются гастроэнтерологи, эндокринологи, потому что, ещё раз повторюсь, пищеварительная эндокринная система у детей страдает.

Сергей Нелюбин:

- Ну, были у вас вообще такие случаи в вашей практике, когда вот не удалось помочь?

Нина Старкова:

- Были такие случаи, слава Богу, они у нас единичные, с летальным исходом, но это всё-таки были случаи, которые происходили не в последнее десятилетие, а сразу после 90-х. Тогда, в общем-то, об этой проблеме ещё мало что говорили, и не было такой освещённости. В общем, резюмируя, получается, что никто не стремится к анорексии. Запускается, казалось бы, очень безобидная какая-то история – «просто чуть-чуть себя ограничивать буду в еде». А результат не тот, который тебе нужен. Но нужно быстрее. Все же хотят сразу, да? Чуть-чуть, вот чуть-чуть еще ограничу, вот сейчас я чуть-чуть это сделаю, и я буду самая счастливая. Так понимаете, они же ещё вопрос не в том, что я буду самая красивая, я стану успешной, у меня тогда всё будет хорошо, я буду себя хорошо чувствовать, вот прям целеустремлённая стану, и всё будет у меня замечательно. Как правило, когда начинаешь с ними разговаривать, вопрос про тело оказывается вторичен.  Дети, подростки ищут ощущение некой гармонии, чтобы всё у них было хорошо.

Ольга  Романова:

 - Тяжёлая тема.

Нина Старкова:

- Тяжёлая. Тяжёлая она тем, что очень много, к сожалению, случаев, когда спасти не удаётся. Мы пропускаем. И пропускают родители. Тут же, понимаете, проблемы не только даже в семье. Здесь ещё должны проявлять бдительность, например, те же тренеры. Например, различные секции. Учителя в школе (обращать внимание – прим. ред.). Безусловно, это должны быть всё-таки медицинские профосмотры, когда доктор, видя соотношения массы тела и роста, говорит, что тут маловато. А давай-ка ты вот сходишь к эндокринологу, да, хотя бы вот на скрининговом этапе, эндокринолог посмотрит, а что? Либо это такой пубертат, ты просто резко в рост пошла или пошёл, либо тут что-то другое, понимаете?

Как правило, выпадают, подростки из поля зрения. Уже нет такой охваченности медицинской помощи, как у малышей. И самое-то ещё главное, что не всегда они себя ограничивают в еде. Бывает, что они разные способы находят. Это может быть, например, чрезмерное употребление слабительных и диуретиков. То есть она, вроде бы, будет формально питаться нормально, не пропускать приёмы пищи, но сразу же после приёма будет стремиться либо вызвать у себя рвоту, чтобы опорожнить желудок, либо, второй момент, просто они упиваются слабительными и различными диуретическими средствами, которые в аптеке также спокойно приобретают.

Сергей Нелюбин:

- Нина Игоревна, спасибо Вам, что Вы нашли время к нам прийти. Мы поговорили об интересной и действительно очень тревожной такой теме, которая для меня была, как я уже сказал в начале, достаточно новая и неожиданная. Я напомню, что у нас в студии врач-психиатр Приморской краево-психиатрической больницы. Нина Старкова, Нина Игоревна, спасибо Вам еще. Я Сергей Нелюбин, Ольга Романова. Берегите себя, берегите своих близких, берегите своих детей!

Текст адаптировали: Анна Власенко, Дарина Гуляева, Арина Лагис.