"Недетский разговор": как распознать психическое отклонение у ребенка?
Программа "Недетский разговор" (от 11 сентябня 2023 года). Ведущие - журналист Сергей Нелюбин и уполномоченный по правам ребенка в Приморском крае Ольга Романова.
Гость студии - Анастасия Горохова, главный врач ККДПБ, врач-психотерапевт высшей категории.
Сергей Нелюбин:
- Здравствуйте, дорогие друзья, меня зовут Сергей Нелюбин и сегодня у нас очередной «Недетский разговор», и он посвящен сложной, тяжелой теме - проблеме подросткового самоповреждения. Вместе со мной сегодня Ольга Романова - уполномоченного по правам ребенка в Приморском крае и Анастасия Горохова - главный врач детской краевой больницы.
Анастасия Горохова:
- Мы сейчас, если говорим вообще, о психических расстройствах, то, конечно, большей частью дети попадают к нам с опозданием, потому что пока они формируют речь, вот заговорил, надо, чтоб заговорил, пропускается много признаков высшей психической деятельности. Это нарушения, которые вообще-то лечит детский психиатр, и он может распознать те маркеры, которые врачи другой специальности, ну, они просто в силу того, что у них другая специальность, не обучались. То же самое и у подростков, когда вы приходите и обращаетесь, то в этом случае речь идет уже о хроническом психическом расстройстве, ребенок берется на диспансерный учет. Но родители, как бы они не бегали, куда бы они не обращались в частную ли клинику, они все равно вынуждены потом прийти к доктору в психоневрологический диспансер, будь то первом, пятом и девятом классе. Но надо помнить, что реабилитационный потенциал ребенка с каждым годом снижается. Поэтому или вы свой страх обслуживаете, или вы все-таки любите своего ребенка и делаете то, что надо для ребенка.
Ольга Романова:
- Анастасия Витальевна, а вот пять признаков, по которым родитель может определить, что его ребенку надо обратиться к врачу-психиатру. Пять признаков, которые внешне определяют? Какие самые распространенные признаки?
Анастасия Горохова:
- Первое — это, конечно, уединение. Вообще мы говорим о любом отклонение от привычного поведения ребенка. Рано ложился - вдруг у него бессонница, или он отказывается идти в школу, или он у вас начинает натягивать на костяшки пальцев кофту, невзирая на то, жарко или холодно, все время ходит с длинным рукавом. Если ребенок не поддерживает с вами диалог, если немотивированно снизились оценки в школе, и к вам начинают уже стучаться учителя - тоже надо задуматься. Мы сейчас говорим и о буллинге, и о впервые возникшем расстройстве психиатрическом, которое, к сожалению, может быть в любом возрасте - и в 7 и в 10 и в 15 лет, или наращивание астенического компонента у ребенка, то есть как только его поведение отклоняется от привычного для конкретного для ребенка образа жизни.
Сергей Нелюбин:
- А учитель тоже может видеть какие-то признаки?
Ольга Романова:
- У нас были в практике, кстати, случаи, когда родители не замечали, а тревогу начинали бить классные руководители
Анастасия Горохова:
- Вы знаете, вот, мы же много по регионам ездим. Я вот летом была в Якутске и, могу сказать, что в нашем регионе межведомственное взаимодействие имеет персонализированный характер. У нас есть случаи, когда учитель обратил внимание на ребенка и предотвратил суицид, когда ребенка травили по телефону, пугали смертью членов семьи и требовали от него определенных действий. Мы в лекциях всегда просим учителей обращать внимание на нажим ручки, опрятность тетради. Зачастую, родители боятся это слышать, то есть они начинают давить на ребенка, но не интересуются,почему у ребенка изменилось правописание, чистописание, почему ребенок витает в облаках на уроках. На эти моменты тоже учителя обращают внимание и, когда родители это слышат, то помощь приходит вовремя. Есть у нас случаи, когда мы собирались с учителями, тренерами и инструкторами спортивными, и мы обращали внимание на то, что чем ребенок загруженный занимался, тем себя жизни и лишил, поэтому сейчас вот эта работа ведется и обратная связь важна, чтобы ее слышали и педагоги, и родители.
Сергей Нелюбин:
- Ну, и, как правило, ребенка, наверное, нужно больше занимать, спорт, наверное какие-то там секции…
Ольга Романова:
- Не факт… если продолжить мысль, которую Анастасия Витальевна озвучила, первый маркер — это когда ребенок вел себя так, а теперь себя стал вести по-другому, всегда в этой ситуации нужно обратить внимание что произошло.
Я по поводу занятости хочу привести аргумент в пользу того, чтобы занятий было много -это контакт с другими значимыми взрослыми.
Иногда теряется доверие между ребенком и родителем, но появляется доверие, например, к тренеру или инструктору и в этой ситуации есть минусы, когда он сильно занят и перенапрягается, но при этом есть история про то, что чувствующий подростка специалист может спасти ему жизнь, я бы еще под таким углом посмотрела.
Анастасия Горохова:
- Здесь тогда у нас вопрос, который вообще встает перед обществом. Когда мы тестируем детей, а у нас выборки большие - более двух тысяч, и мы видим, как слом духовных ценностей и отсутствие жизненных перспективных выходят на первый план в проблеме детей. Ни психиатрия, ни нарушения здоровья, учитывая, что у них [детей] все равно есть какой-то ресурс, заложенный, может, неправильными родами, сложными беременностями и так далее. Но именно вот эти социальные параметры заставляют нас сейчас посмотреть на то, какие смыслы мы даем нашим детям в жизни: если эта гимнастика нужна маме, а ребенку не нужна, то это - не ресурс. Потому что мотивированный ребенок, имеющий смысл, не будет чиркать себя, чем-попало, прижигать сигаретой и причинять себе самоповреждения. Ведь отказ от еды или чрезмерное обжорство — это тоже относится к причинению вреда своему здоровью. Сейчас и алкоголь, и курение, и наркотики хотят отнести к категории самоповреждений.
Сергей Нелюбин:
- Ну, это логично…
Анастасия Горохова:
- Да, и сейчас то, какие смыслы мы даем, выходит в более широкую форму. Мы сейчас с Ольгой Владимировной были на родительской ассамблее, и понимаем, что, не сговариваясь, все общество нацелено стало на то, чтобы дать новые смыслы. Когда мы их объединяем новую группу - мы должны дать им какой-то смысл: личный и общественный.
Раньше старшие классы всегда шефствовали над младшими. Старшие классы следили, чтобы ребята в младшем разбирались с проблемами с уроками, внутри групповыми проблемами. Это имело очень высокое значение для младших и для старших. Взрослые давали дополнительные нам поддержку, как правильно разговаривать, потому что опосредованно мы могли спросить «а как поступать в этой ситуации?».
Работая с детьми очень давно, я точно могу сказать, что современное поколение не опирается на наш опыт. Особенно дети до 7 лет они информацию берут как бы из воздуха, и как бы уже что-то знают. Они легко научаются, легко выбирают чему им обучаться.
Сергей Нелюбин:
- Может это источник – интернет?
Анастасия Горохова:
- Общее информационное поле. Физики хорошо про него говорят. Медицина, образование еще сопротивляются. Параметры физические могут работать в плане психологии любой формы ментального здоровья.
Сергей Нелюбин:
- Это дело за взрослыми, которые должны тоже придумывать какие-то системы исходя из современного взгляда на мир.
Анастасия Горохова
- Мы несколько лет работаем на снижении страха перед службой. У нас сейчас закончился капитальный ремонт в больнице и родителям первых детей, которые поступают в стационар, показываем, что детская психиатрия — это не решетки и различные страхи. Когда они приходят, то можно увидеть какой у них диссонанс, между тем, что они думали и тем, что они увидели.
У нас на телефон доверия в 2022 году было порядка 10 тыс.звонков и на вторую линию рост был в два раза. Это говорит о возросшей степени доверия подростков, а также родителей, потому что половина обращений было от взрослых. У нас больше обращений, чем в предыдущие годы благодаря совместной работе всех служб.
Сергей Нелюбин:
То есть это изменение отношения…
Анастасия Горохова:
- Мы надеемся, что эта тенденция сохранится, потому что, когда родители обращаются к нам они понимают разницу между консультативным наблюдением, и когда мы им объясняем, что год после попытки (суицида – прим.ред.) ребенок должен наблюдаться, для них это важно, чтобы не было повторения, а через год ваш ребенок с консультативного приема будет снят.
Ребенок вызревает, и к определенному возрасту и инвалидности снимаются, и диагнозы снимаются. Это одна из частей нашей работы, когда мы из края госпитализируем детей, чтобы провести ему комплексное обследование, понаблюдать за ним и снять ему диагноз, который был выставлен. В год у нас снимается достаточное количество диагнозов.
У нас есть дети и их родители, которые обращаются к нам раз в год-полтора. У нас практически весь коллектив, включая психологов и логопедов, прошли обучение микропсихиатрии. Там нам рассказывали и показывали, что можно увидеть в 8 месяцев, в год, в полтора, какие признаки у ребенка и после складывается определенная картина. Там не будет такой взрослой диагностической базы, у нас все по-другому, все такое вялое, текущее.
Мы были на форуме людей с синдромом Дауна и у меня случился когнитивный шок, потому что, то, что я учила, и тех людей которых я увидела - трудоспособных, активных. У нас сейчас очень много мозаичных детей, идут обменные нарушения, которые по симптоматике выглядят как психиатрия, и мы одного точно в неделю передаем эндокринологам, генетикам, потому что там совершенно другая группа. Совершенно другое лечение, которое не требует нашего участия. Мы можем сопровождать последствия. Если ты в год, в три подхватил ребенка на лечение, то есть шанс к семи годам вывести. До 30 % мы выводим детей в норму.
Ольга Романова:
- Резюмирую сказанное: родительские страхи мешают здоровью развития детей, и нужно от страхов избавляться, в том числе по теме детской психиатрии.
Анастасия Горохова:
- Заглянуть им в глаза и там окажется не так страшно.