Морские пехотинцы ТОФ вызывают огонь на себя. Совместный проект «Вести:Приморье» и «Боевой вахты»

Представляем совместный проект официального сайта ГТРК «Владивосток» — «Вести: Приморье» и газеты Тихоокеанского флота России «Боевая вахта». На своих медиаплощадках мы представим материалы о мирных и военных буднях моряков-тихоокеанцев за авторством коллег легендарной газеты военных моряков-дальневосточников.
Память поколений
Помню, в далёком гарнизонном детстве по вечерам ходили в Дом офицеров «в кино». Фильмы показывали самые разные, много было о Великой Отечественной. Яро болели за наших и ненавидели фашистов. Один из фильмов назывался «Вызываю огонь на себя». Тогда это было далёкой историей, которая, казалось, никогда не повторится. Сюжет, честно говоря, уже забылся, а вот чёткие, как выстрел, слова «Вызываю огонь на себя» память хорошо сохранила. И вот теперь, спустя десятилетия, они вновь звучат актуально.
Нынешние герои вторят своим дедам и прадедам, которые подставляли своё плечо боевым товарищам в огненные годы Великой Отечественной. Сегодня их черёд защищать Отчизну от врага, спасти её и сохранить для будущих поколений. Сегодня они во имя Родины говорят: «Вызываю огонь на себя».
В бой только со 155-й
Несмотря на свой, казалось бы, слегка несерьёзный позывной — «Кучерявый», младший сержант Тимур М. — человек очень ответственный, надёжный, из тех, кто в первую очередь думает о товарищах, о чётком и качественном выполнении поставленной задачи.
В 155-ю отдельную бригаду морской пехоты ТОФ он вернулся, когда ей уже было присвоено звание гвардейской — за массовый героизм. Полегли на полях сражений многие его товарищи, с которыми служил по контракту. Он сразу же прилетел с Камчатки, где жил уже гражданской жизнью, заключать второй контракт. Здесь, правда, пришлось столкнуться с человеческим фактором — кто-то что-то где-то утерял или не так оформил — словом, это заняло много времени.
Волноваха, Угледар, Кирилловка
— Хорошая подготовка была под Волновахой, где мы находились недели три, — рассказывает Тимур М. — Вырыли для себя землянки, облагородили их. Ездили регулярно на полигон на стрельбы. Потом нас перебросили ближе к Угледару, в деревню Кирилловку. Оттуда ездили на 2-3 недели под Мариуполь, где нас готовили к штурму Угледара — не в полях воевать, а именно к штурму в условиях городской застройки. Меня назначили командиром группы, и мы тренировались, отрабатывали различные действия уже «по-взрослому»: штурм зданий, подход к ним, минирование и так далее. Хорошие у нас были и инструкторы по медицине, учили оказывать первую помощь и себе, и пострадавшему.
…Хотите — верьте, хотите — нет, но ровно в эту минуту в нашу беседу ворвалась громкая тревожная музыка: «На горизонте чёрный дым — крепость Угледар…» Честно, мне стало немного не по себе. Оказалось, такая музыка на телефоне Тимура. До сих пор.
Будни тех, кто идет на штурм
В ночь на 23 марта была поставлена задача передислоцироваться из Кирилловки в село под Угледар. Там был небольшой укрепподвал — пункт сбора. Подразделению «Кучерявого» дали карту, координаты, предупредили: идти тихо, не отсвечивать. Расстояние — около 6 километров.
Разделились на две группы по четыре человека и выдвинулись одна за другой с разницей в два часа. «Кучерявый» со второй частью группы подошли к южным дачам, где была нулевая отметка, и от неё начали двигаться в сторону лесополки, точнее, того, что от неё осталось. И тут попали под танковый обстрел. Товарищу Тимура с позывным «Печа» осколок залетел в плечо, а ему самому — под руку, в подмышку. В лесополке встретились с первой частью группы, укрылись.
Тимур с товарищем (позывной «Печа») остались вдвоём. Только начали выдвигаться — снова прилёт. Над ними завис дрон, и они побежали по полю. Останавливаться было нельзя. Правда, немного сбились с пути, что немудрено в такой ситуации: под ногами минное поле, сверху над головой вражеский дрон… На бегу «Кучерявый» достал телефон с картой, но тот был перевёрнут не той стороной. Судя по конечным координатам, пробежали около километра по заминированному полю.
Начало светать. «Кучерявый» с «Печей» нашли сгоревший БТР, а возле него и блиндаж, точнее, блиндажик (окоп 30 см шириной и глубиной 1,5 м, сверху накрытый ветками). Туда спрятались. Сначала кружил дрон, а утром танк очень плотно работал по ним, пытаясь «выкурить» из окопа. Радиостанция к тому времени уже села.
Через какое-то время подошёл один из проводников — офицер с позывным «Молчун». Немного поговорили, перекурили, и он ушёл. Когда возвращался обратно и был метрах в 20 от блиндажа, по нему отработал танк, очень сильно зацепило справа: ногу, руку, шею, спину.
"Палец в рану воткнул, чтобы кровотечение остановить..."
О своём же ранении «Кучерявый» упомянул лишь вскользь. Оно было сопряжено с большой кровопотерей, а тут километровые перебежки… Поэтому спросила:
— Там не было времени перематываться. Палец в рану воткнул, чтобы кровотечение остановить.
— Потом кровь не шла?
— Не знаю, не обращал внимания. Там не до этого было.
И как ни в чём не бывало, продолжил рассказ:
Группе «Кучерявого» была поставлена задача занять позицию ещё выше, на самой ближней точке на передке. Когда добрались, командир группы, которую они меняли, ввёл Тимура в курс дела. И последовал доклад: мы на месте, заняли позицию.
Около 10 дней бойцы «Кучерявого» держали оборону. Их постоянно пытались штурмовать, и командир группы каждый раз докладывал и вызывал огонь на свой квадрат, потому что «укры» буквально загоняли их в подвал. Бойцы группы «Кучерявого» были в трёхстороннем окружении, можно сказать, в «подкове».
Враг штурмовал не прекращая
2 апреля вечером в очередной раз боевики стали закидывать гранатами. Бойцы зажались в подвале. И во время одного из последних штурмов нескольких человек ранило и серьёзно контузило. Командир группы доложил об этом, и двоих раненых отправил в тыл, а контуженный остался. Ему дали поспать, хоть немного отдохнуть. Раненые добирались сами, ползком, с перебитыми руками и ногами. Но выбрались из этого пекла. Остались «Кучерявый», «Историк», «Брат», «Кореец», «Ёжик» и «Кобра».
«Выйти не могу. Я «трёхсотый»
Только рассеялся дым — забегают «укропы», закинули нам пару гранат: «Русские, сдавайтесь!» Мы их проигнорили, — продолжает рассказывать «Кучерявый». Причём говорит спокойно, ровно, как о чём-то обыденном. По-мужски. — Я тут же включил радейку (радиостанцию), опять запросил огонь на себя. Наши отработали, противника отогнали. Мы стали прикидывать, как выбраться. Там одна плита лежала как раз наверх из подвала. Я пошёл первым. Только вылез — сразу прилетело в ногу и в плечо. Я упал, выронил автомат, который держал в этой руке. Прокатился немного вперёд и забрался под кусочек плиты. Там, внизу, остались «Кобра» и «Ёжик». Я кричу: «Кобра», надо уходить!» Он перепрыгивает через плиту и бежит в сторону наших, в сторону «верхнего магазина». ВСУ стреляют вслед «Кобре». Они, оказывается, были совсем рядом, метрах в 30 от нас.
В этот момент мне многое хотелось ему сказать, но обстановка требовала полной концентрации внимания.
— Затем я снова вышел на связь по радиостанции, объяснил ситуацию. «Гора» — начальник артиллерии, по первому контракту бывший мой командир батареи, очень достойный офицер, один из лучших, с кем довелось служить, так вот он вышел со мной на связь, сказал поменять канал. Затем говорит: «Я сейчас буду давать залпы, ты координируй меня». Где -то в течение часа он так отгонял «укров», а потом сказал: «Я сейчас даю залпы из «Василька» (миномёт четырёхзарядный). Четвёртая мина падает — ты отходишь». Проверил подвал — «Ёжика» нет. Слышу — четвёртый разрыв, и потихоньку из одной воронки в другую перекатываюсь.
Увидишь «свечку» — в ту сторону и ползи»
С простреленными ногами и плечом по-другому наш герой он не мог двигаться вперёд. Медленно-медленно отполз к северным дачам, переполз через дорогу. За фундаментом был маленький окопчик глубиной с полметра. Тимур нырнул в него и примостился там как бы на четвереньки. Доложил по радиостанции, что отошёл (а «радейку» примотал скотчем к раненой руке, чтоб не потерять). «Гора» ему говорит: «Ну всё, прикрой ушки». И чётко так отработал по бывшей позиции — подвалу. Оставлять позицию врагу было нельзя.
«Кучерявый» ползком, по болотистой местности, стал добираться до своих — до «верхнего магазина». Вот как он вспоминает об этом:
— В какой-то момент глаза открываю — вроде, меня кричат по «радейке». Объясняют, куда идти, а я, видимо, от обезвоживания, от потери крови, от ранений уже ничего не понимаю. Отвечаю: «Всё, меня отключает». «Гора» принял решение, говорит: «Смотри на небо. Увидишь «свечку» — в ту сторону и ползи». Он несколько раз из миномёта запускал световые мины. За время движения я не раз терял сознание, но дополз до «верхнего магазина», где, как сообщили по рации, были наши. Покричал-покричал — тишина. И буквально через минуту слышу: «Кучерявый!» «Я здесь», — отвечаю. «Пересвет». Он взял меня за шкирку и затащил в комнату.
«Пересвет» и «Живой»: реальные герои на поле боя
«Пересвет» — командир другой группы, у которой стояла задача находиться на точке «верхний магазин». В результате прямого попадания танка от здания осталась одна комнатушка, остальное было разрушено. А командиру группы — богатырю «Пересвету» во время взрыва кирпичами переломало шею, и затаскивал друга в дом он уже в таком состоянии.
«Пересвет» распорол куртку «Кучерявому», поставил ему на плечо латку, чтобы грязь туда не попадала, заклеил скотчем. Других медицинских средств у бойцов после обстрела не осталось.
— Двое суток мы находились в «верхнем магазине», — вспоминает Тимур.— С нами ещё были «Живой» и «Егерь». Воды у пацанов не было, и, когда пришла смена, «Моряк» принёс две поллитровые бутылки, отдал мне одну, и я сразу её залил в себя. Собирались уходить в ночь. Меня обкололи чем было и пошли. Подошли с «Пересветом» к дыре в стене — он с одной стороны, я с другой. И «Живой» выходит. В этот момент прямо перед нами завис дрон. Прилетает сразу, «Живого» в ногу и плечо ранило. Мы его затащили внутрь и отход отложили. В 4 утра вновь выдвигаемся. Меня выпускают первым. А там через 50 метров лесополка. И надо идти по диагонали, прямо нельзя. И «Живой» с нами, его тоже обкололи. Дошли до лесополки. Все ребята, которые были с нами, побежали.
«Пересвет» был со мной всё время рядом, шёл за мной. Я иду-иду, сяду. В какой-то момент оборачиваюсь — его нет. Кричу, он откликается. Оказывается, пока я в полубреду чапал, мы уже дошли до «нижнего магазина». Чуть вернулся назад, «Пересвет» спустил меня в блиндажик, а там пацаны из нашей роты сидят. Водичкой напоили, покурили. Нам дальше ещё надо идти. «Пересвет» говорит: «Идём». А я сел и не могу встать. Он меня за шкирку (смеётся) вытаскивает и отправляет вперёд, а сам идёт за мной. Я иду, иду, потом раз — и падаю. Он меня поднимет, водички в рот нальёт и дальше отправляет. Так и шли. В очередной раз падаю и не могу встать, сил нет. «Пересвет» берёт меня под руку и начинаем идти. Делаем шаг, а там — пехотная мина. Нам повезло, что она буквально в пяти сантиметрах была, иначе бы сразу скосила.
Доходим до первых дач. Ребята снимают с меня броню, кладут на носилки и потихонечку, мелкими перебежками, уносят с поля боя. Вот так. «Пересвет» меня спас. Если бы не он, мы бы с вами сегодня не разговаривали…
Потом был один госпиталь, второй, длительное лечение. В январе 2024 года «Кучерявый» вернулся в место постоянной дислокации. И сейчас они вместе с «Пересветом» служат в одной части. Вспоминают боевых друзей, свято хранят память о тех, кого уже нет. И продолжают служить Родине. По-прежнему — на боевой вахте.
Наталья Пискунова, "Боевая вахта".
Фото из архива героя публикации.